Возвращение Матарезе - Страница 86

– Джеймс, – послышался громкий голос из-за запертой двери, – я вам не помешаю своим присутствием?

– Заходи, Ахмет, – ответил молодой Монтроз. – Я остаюсь здесь до сих пор, потому что мне удалось согнуть стальные прутья решетки лишь на несколько дюймов. Пока что я никак не могу пролезть сквозь них.

Дверь открылась, и в комнату вошел стройный мужчина в костюме западного покроя и арабской чалме на голове.

– Джеймс, вечно вы шутите, – сказал он, своим произношением выдавая уроженца Ближнего Востока, учившего английский язык в британской школе. – Вы такой замечательный гость, когда не бываете… угрюмым, кажется, я употребил правильное слово.

– Лучше сказать, злым. Вы не даете мне возможность позвонить маме. Я понятия не имею, что ей известно и что неизвестно, что ей говорят и что не говорят. Я не угрюмый, Ахмет, я вне себя от злости!

– Но ведь с вами обращаются хорошо, разве не так?

– О чем ты говоришь? – раздраженно промолвил Джеми, поднимаясь из-за стола. – Я заперт здесь, в стране Али-Бабы. Да, я пленник в роскошной тюрьме, но моя комната остается именно этим – проклятой тюремной камерой! Когда, наконец, вы мне скажете, что же все-таки происходит?

– Но вам же прекрасно известно, Джеми, что ваша мать по приказу своего начальства выполняет совершенно секретное задание особой важности, сопряженное с небывалым риском. Вас укрыли здесь, в этом уединенном месте, лишив связи с окружающим миром, исходя из соображений вашей же безопасности. Поверьте мне, молодой человек, ваша мать нам в высшей степени признательна. Она понимает, что если с вами что-либо произойдет, это может повлиять на ее работу.

– Так позвольте же мне объяснить ей это! Позвонить, написать письмо… ради всего святого, я хочу хоть как-нибудь дать знать о себе!

– Необходимо полностью исключить любой риск. И ваша мать это сознает.

– Знаешь что, Ахмет, – сказал сын Лесли Монтроз, выходя из-за стола и останавливаясь перед уроженцем Бахрейна, – неужели ты действительно думаешь, что я поверю во весь этот вздор? За кого ты меня принимаешь? Директор школы вызвал меня прямо посреди урока и сказал, что я должен ехать в аэропорт имени Кеннеди, где меня будут ждать правительственные чиновники, – по его словам, речь шла об особо важном деле государственной безопасности. Я последовал за теми, кто за мной приехал, полагая, что это как-то связано с моей матерью. Я лишь мельком взглянул на документы этих типов, которые якобы приехали из Вашингтона. Мне показалось, что с документами у них все в порядке, и я больше не задавал никаких вопросов.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Вы – самое настоящее «дитя армии» – кажется, у вас говорят так? Вы должны понимать, что в таких случаях требуется соблюдать строжайшую секретность.

– Да, но я ничего не понимаю. Все это похоже на какое-то сумасшествие! Я хорошо знаю свою мать, и она ни за что не будет вести себя так, как вы о ней говорите. Она обязательно позвонила бы мне, намекнула бы, в чем дело.

– Джеймс, у нее не было времени. Ее привлекли к участию в операции в самую последнюю минуту, и она, даже не успев как следует собраться, оказалась лишена связи. Вы знаете, что на армейском языке понимается под выражением «лишен связи», ведь так?

– Да, знаю, потому что сам оказался именно в таком положении. Я полностью лишен связи с внешним миром. А теперь объясни мне вот что. Почему, когда я попытался дозвониться полковнику Брэкету из аэропорта, записанный на пленку голос сообщил мне, что вызванный номер больше не используется? Затем, когда я позвонил оператору, та мне сказала, что этот номер не значится в списке зарегистрированных абонентов, и она ничем не может мне помочь. Повторяю, как все это объяснить?

– Замените «правительство» на «бог», и вы найдете ответ в Библии. Неисповедимы его пути.

– Да, но не может же правительство совершать абсолютно бредовые поступки!

– А это уже кому как кажется, как говорят у вас в Америке. Тут я ничего не могу вам сказать.

– Уж пусть лучше кто-нибудь мне ответит, – сказал Джеймс Монтроз младший, глядя прямо в глаза арабу, занимающему высокий пост в иерархии Матарезе.

– В противном случае будет что, молодой человек?

Джеми Монтроз ничего не ответил.

Тело Брайана Чадуика было перевезено из конторы фирмы «Вестминстер-Хауз» в канцелярию коронера. Несмотря на то что пулевая рана в правом виске и зажатый в руке пистолет, судя по всему, подтверждали версию о самоубийстве, было принято решение провести детальное вскрытие. Вопрос стоял так: почему? Мужчина сорока с небольшим лет, с безупречной репутацией, достигший зенита карьеры, – что заставило его прервать собственную жизнь?

Криминалист-патологоанатом предоставил ответ.

Это было убийство.

– Полностью отсутствуют следы хлората калия на коже правой руки, нет никаких пороховых ожогов, о чем постоянно твердят с экрана телевизора, хотя и, как правило, ошибочно, – доложил старший коронер. – Далее, обнаружена обширная гематома в задней части черепа, несомненно, следствие сильного удара, нанесенного опытным убийцей. Жертву сперва оглушили, затем застрелили, после чего вложили пистолет в руку.

– Для подготовленного убийцы это довольно глупо, вы не находите? – спросил Прайс. Он находился в кабинете главы МИ-5, куда для конфиденциального доклада явился судебный медик.

– Если хотите услышать мое мнение, я вам скажу вот что, – начал патологоанатом. – На мой взгляд, убийца очень торопился, и у него не было времени на то, чтобы навести полный марафет. Но, повторяю, это только предположение.