Возвращение Матарезе - Страница 56

– Ну как ты мог так поступить, дедушка? Я же столько лет отвергал все предложения «Атлантик краун»! Это же стервятники, которые стремятся скупить всех производителей в округе, чтобы прибрать к рукам все и получить возможность диктовать цены!

– Эта компания принадлежит мне, а не тебе, – прохрипел старик, отнимая ото рта кислородную маску. – Вот умру – можешь делать все, что захочешь, но до тех пор она моя.

– Но почему?

– Все вы получили приличные отступные, разве не так?

– Это к делу не относится, ты сам прекрасно понимаешь. «Атлантик краун» – это же чуждые нам люди. Настоящие кровопийцы!

– Истинная правда, внучек. Но больше пятидесяти лет назад в чахлую фирму, которая сейчас называется «Атлантик краун», вложил огромные средства один провидец. То были деньги ростовщиков, исторгнутых из ада. Неужели ты думаешь, что без их помощи новичок в сельском хозяйстве смог бы приобрести свыше десяти тысяч акров плодороднейших земель? Видит бог, они оказались настоящими провидцами, а я – слепцом.

– Ты хочешь сказать, что просто не мог отказать им?

– Отказать им не может никто.

Зал заседаний правления корпорации «Атлантик краун» на мансардном этаже здания АКЛ в Уичито, штат Канзас, был пуст, если не считать двух человек. Во главе стола сидел мужчина в годах, одетый в подобающий строгий костюм.

– Следующей целью будет производство говядины, – сказал он. – Приказ из Амстердама.

– Нам понадобятся солидные капиталовложения, – заметил его подчиненный в темно-синем пиджаке спортивного покроя. – Надеюсь, вы дали это ясно понять.

– У нас будет все, что нужно, – ответил председатель совета директоров «Атлантик краун». – Да, кстати, то досадное недоразумение с яйцами для Чесапикского лагеря уже разрешилось, не так ли?

– Следственная комиссия заказчика досконально проверила все. Вплоть до того, как запечатанные коробки загружаются в вертолет.

– Хорошо. Необходимо неукоснительно следить за любыми мелочами.

Глава 10

Запруженные улицы Каира, казалось, были пропитаны запахом пота тысяч людей, спешащих по своим делам под жаркими лучами полуденного солнца. Дороги были забиты машинами; недовольно гудели клаксоны, непрерывно раздавались гневные крики, самые разные языки и диалекты нахлестывались друг на друга. Огромные людские толпы отличались таким же многообразием, как и оглушительная какофония речи: арабские халаты перемежались с западными костюмами и джинсами, а среди мусульманских тюрбанов мелькали котелки, шляпы и бейсболки. В каком-то смысле здесь столкнулись Восток и Запад. Каир, город легенд, где слились воедино действительность и вымысел, тем не менее держался обособленно в этой земле противоречий.

Джулиан Гуидероне, облаченный в традиционный арабский наряд, в больших темных очках, скрывающих лицо, шел по многолюдному бульвару аль-Баррани, оглядываясь по сторонам в поисках знака, который сообщил бы ему, что он у цели. И вот, наконец! Синяя лилия на маленьком белом флажке, вывешенном в витрине ювелирного магазина. Сын Пастушонка задержался перед витриной, закуривая сигарету; это дало ему возможность не спеша оглядеть улицу, высматривая что-либо необычное. Человека, смотрящего на него. Таково было значение совещания, которое должно было состояться на втором этаже ювелирного магазина. Никто, ни один посторонний не должен был узнать о цели этого совещания. Если пройдет хоть слух о том, что произошло, это обернется полной катастрофой.

Удостоверившись, что за ним никто не следит, Гуидероне загасил сигарету и шагнул в магазин, тотчас же поднимая три пальца на уровне талии. Продавец за кассой, дважды кивнув, указал головой на темно-красный бархатный занавес справа. Джулиан ответил едва заметным кивком и прошел за занавес, за которым скрывалась лестница. Он поднялся по узким ступенькам, как всегда, раздраженный тем, какие неудобства причиняет ему раненая нога: хромота лишала его быстроты движений. Поднявшись на второй этаж, Гуидероне остановился перед тремя дверями, выходящими на лестничную площадку, и, разглядев на бронзовой ручке одной из них маленькую синюю точку, неуклюже заковылял к ней. Задержавшись на мгновение, он под складками свободной одежды нащупал оружие: правой рукой – миниатюрный пистолет 25-го калибра, а левой – похожую на шар с воронкой гранату, которая при ударе о стену взрывалась, выделяя газообразное вещество, мгновенно убивающее всех, кто его вдохнет.

Положив руку на бронзовую ручку, Гуидероне повернул ее, распахнул дверь и застыл на пороге, оглядывая помещение. За столом сидели четверо, все в халатах бедуинов, все с платками на лице. Этот платок в пустыне защищал от песчаной бури, а здесь не давал быть узнанным. Сам Джулиан не нуждался в подобных уловках. Он хотел, чтобы каждый из этих людей хорошенько разглядел лицо сына Пастушонка, ибо если кто-нибудь из них осмелится его ослушаться, это лицо будет в кошмарных видениях преследовать его до последнего вздоха, который после отказа повиноваться может последовать в любой час и любую минуту.

– Доброе утро, господа, или сейчас уже день? – начал Гуидероне, входя в комнату и усаживаясь на ближайший к двери стул. – Надеюсь, что вы, все до одного, самым тщательным образом позаботились о мерах безопасности этого совещания.

– В этом помещении нет ничего, кроме вот этого стола и наших стульев, – ответил араб, сидящий напротив Гуидероне, расшитый золотом наряд которого указывал на то, что это вождь. – Наши подчиненные исследовали стены и пришли к заключению, что подслушивающей аппаратуры в них нет.