Возвращение Матарезе - Страница 98

Брэндона внезапно охватило беспокойство. Присев на корточки, он вытащил резиновую прокладку и ухватился за массивную стальную дверь кончиками пальцев, прикрыв ее так, что осталась лишь узкая щелочка. Правая рука сразу же онемела от боли, кончики пальцев словно вспыхнули огнем. Скофилд затаил дыхание, пытаясь совладать с собой. Наконец он услышал, как щелкнул ключ, вставленный в гнездо; раздались шаги охранника, удаляющегося к лифту. Чуть приоткрыв дверь, Скофилд вставил в щель левую руку, а правую, поспешно выдернув, поднес ко рту, чтобы согреть влажным дыханием. Охранник в форме остановился перед лифтом; он нажал кнопку, и двери кабины, не тронувшейся с этажа, тотчас же открылись. Как только охранник скрылся, Скофилд, обливаясь по́том, шагнул в тускло освещенный коридор.

Уборщицы уже покинули этаж, и теперь здесь царила приятная тишина. Брэндон быстро прошел по коридору, изучая таблички на дверях.

...

АЛИСТЕР МАКДАУЭЛЛ
ГЛАВНЫЙ УПРАВЛЯЮЩИЙ

Это оказалась дверь прямо в противоположном конце коридора. По обе стороны от нее других дверей не было, следовательно, это была не обычная комната, а кабинет с отдельной приемной. Скофилд положил руку на сверкающую бронзовую рукоятку, мысленно помолившись о том, чтобы уборщица исправно отработала свое вознаграждение и не подвела его и здесь. Она его не подвела. Медленно повернув ручку, Брэндон осторожно открыл дверь, готовый обратиться в бегство, если сработает какая-то невидимая сигнализация. Сигнализация не сработала, и он, быстро шагнув внутрь, развернулся и закрыл за собой дверь, включая крошечный фонарик с мощным голубоватым лучом. Скофилд обвел тонким лучом света стены, затем подошел к четырем большим окнам, нашел шнурки и опустил плотные шторы. Теперь можно было начинать поиски.

Алистер Макдауэлл был человеком семейным и, судя по всему, хотел, чтобы об этом знали все. Его чувства были подчеркнуто выставлены напоказ. На массивном письменном столе с полированной крышкой и полках между окнами были расставлены по меньшей мере два десятка фотографий в серебряных рамках. На них были засняты трое детей на самых различных этапах, от младенчества до совершеннолетия. Дети были в окружении родителей и обстановки, соответствующей их возрасту: колыбели, купели крещения, манежи, качели, трехколесные велосипеды, двухколесные велосипеды, теннисные ракетки, лошади, яхты с белоснежными парусами. Это были эпизоды Благочестивой жизни, которую заслужил почитающий господа человек, гордящийся своей семьей, своим окружением, своей церковью, своей страной. Плодами его трудолюбия явились достаток, счастье и процветание. Это был американский образ жизни, и человек им наслаждался.

Но если подозрения Беовульфа Агаты были близки к истине, Алистер Макдауэлл был в первых рядах тех, кто собирался уничтожить этот образ жизни, оставив его лишь немногим избранным, а всех остальных превратив в полчища рабов.

Замки ящиков письменного стола не составили никаких проблем для отмычек, но и не открыли ничего существенного, кроме, быть может, делового календаря. Достав микрофотоаппарат, Скофилд переснял на сверхвысокочувствительную пленку все до одной страницы; на это ушло почти пятнадцать минут. После чего он продолжил исследовать весь кабинет, начав со спальни, которая, к его бесконечному удивлению, оказалась за стеной справа, и закончив в зале совещаний слева, строгом, но изящном в своей основательной простоте. Поиски дали несколько предметов, которые требовали дальнейшего изучения. Первым среди них был встроенный в стену сейф, скрытый за томами юридических справочников в кожаных переплетах. Именно они и привлекли внимание Брэндона, ибо, несмотря на то что Макдауэлл мнил себя знатоком-экономистом, юристом он не был.

Эти толстые фолианты стояли на полке, для того чтобы производить впечатление на посетителей. Кроме того, они служили великолепным прикрытием для встроенного сейфа. Второй находкой явилась запертая комнатка, в которой, когда Скофилд вскрыл ее с помощью отмычки, его взору предстали новейший компьютер и выгнутый из пластика стул. Это помещение было таким крохотным, что в нем мог поместиться только один человек. Третьим предметом стал четырехярусный секретер из красного дерева, также запертый, который неуклюже примостился под картиной, изображавшей охотничью сценку из жизни старой Англии. Казалось, дизайнер забыл встроить секретер в стену. Последний вклад в дело переоценки ставок оказался самым любопытным: большая старинная шарманка, установленная на резной комод из вишневого дерева, чья стоимость, по-видимому, была где-то в районе тридцати тысяч долларов, а то и значительно больше.

Однако в первую очередь внимание Брэндона привлекло содержимое запертого комода, опять-таки спасовавшего перед его умелой отмычкой. Это содержимое состояло из одного-единственного электромеханического аппарата, но не компьютера, ибо он предназначался только для одной цели, и больше ни для чего. Беовульф Агата сразу же узнал его, увидев клавиатуру, как у пишущей машинки, и четыре установленных параллельно диска. Двигаясь вперед и назад, медленно, словно неумолимо, эти диски застывали, расположившись в определенном положении друг относительно друга; но головоломка, созданная ими, была решена, шифр был расколот. Команда математиков-криптографов, занимавшихся проблемами преобразований чисел, разгадала принцип знаменитой «Энигмы», шифровальной машины, которая использовалась во время Второй мировой войны в гитлеровской Германии.