Возвращение Матарезе - Страница 122

122

Мать и сын крепко обнялись, и Джеймс Монтроз-младший побежал догонять летчика военно-морской авиации, который быстро удалялся по аэродрому.

«Старинными друзьями», о которых говорил в своей записке Брэндон Скофилд, оказался один пожилой мужчина лет семидесяти с лишним. Дорога к нему оказалась весьма неблизкой. Началось все с того, что, когда Прайс и Лесли Монтроз подходили к зданию миланского аэропорта, их вдруг окликнул хриплый голос:

– Signore, signora!

Из полумрака грузовых ворот появился неряшливо одетый паренек лет восемнадцати, который направился прямо к ним. В его поведении сквозила деловитость, к которой подмешивалось стремление не привлекать к себе внимание.

– Che cosa? – спросил Камерон.

– Capisce italiano, signore?

– Плохо. Не было практики уже несколько лет.

– Я немного говорю английский – abbastanza.

– «Достаточно»? Хорошо. Так в чем дело?

– Я провожать вас к дон Сильвио. Торопиться!

– К кому?

– К синьору Тогацци. Rapido! Следовать за мной!

– Кам, а как же наш багаж?

– Подождет… Как и ты, ragazzo. Attesa!

– Che?

– Кто такой этот Тогацци, дон Сильвио? И почему мы должны следовать за тобой? Pеrchе́?

– Вы с он встречаться.

– Quali nuove?

– Я должен говорить… Бей… оо… lupo?

– Бей… оо… волк… Беовульф?

– Si. Vero!

– Идем, Лесли.

Они дошли до конца стоянки перед зданием аэропорта. Открыв дверь старенького маленького «Фиата», парень знаком предложил Прайсу и Монтроз быстро забраться на заднее сиденье, где тотчас же стало тесно.

– Как ты? – спросил Камерон, несколько запыхавшийся от быстрой ходьбы через всю автостоянку.

Лесли не дали ответить резкие виражи, которые «Фиату» пришлось заложить, уворачиваясь от других машин, внезапно рванувших с места.

– Ну как итальянцы могут делать такие крошечные машины? Они что, не видели фотографии дородных мамаш, отплясывающих тарантеллу? Отвечаю на твой вопрос: ты меня раздавил.

– Я нахожу это весьма приятным. Полагаю, надо будет купить такую малютку и нанять шофера, чтобы он возил нас с тобой.

– Ну да, нам больше заняться нечем – только кататься по Италии. – Внезапно оборванный паренек выписал несколько крутых поворотов по запруженным улицам Милана. – Кажется, я только что сломала два ребра.

– Хочешь, чтобы я пощупал?

– Нет, лучше скажи этому кретину, чтобы он ехал помедленнее.

– Lento, ragazzo, piacere lento!

– Impossible, signore. Don Silvio impaziente… Вы много быстро менять macchina.

– Что он говорит?

– Он сказал, что не может ехать медленнее, потому что этот дон Сильвио нас ждет. И еще нам предстоит сменить машину.

– Это будет настоящим благословением, – пробормотала Лесли.

Увы, ее ожиданиям не суждено было сбыться. Новый автомобиль оказался больше, и на заднем сиденье было гораздо просторнее, но водитель, мужчина средних лет в темных очках, с длинными черными волосами до плеч, за рулем вел себя еще более дико и необузданно, чем подросток. Лесли и Камерон перебрались к нему в машину; водитель не поздоровался, не назвал себя, вообще не произнес ни слова, а сразу рванул петлять по улицам, продвигаясь ко второму выезду на главную магистраль. Покинув пределы города, шоссе повернуло на север, на Леньяно, Кастелланцу и Галларате. Камерон узнал эту дорогу: она вела в Белладжио, город на берегу древнего озера Лако-Лариус, известного во всем мире как озеро Комо.

Через тридцать восемь минут машина подъехала к старинной деревушке, на протяжении столетий разросшейся до размеров небольшого городка, однако сохранившей обаяние позднего средневековья. Узкие, извилистые улочки с крутыми подъемами и неожиданными спусками напоминали о тех далеких временах, когда по немощеным дорогам, петляющим по полям и холмам вокруг величественного озера, передвигались на повозках, запряженных мулами, крестьяне и купцы. А вдоль этих узких улочек по обеим сторонам, так близко, что, казалось, от одного до другого можно дотянуться рукой, сплошной стеной тянулись трех– и четырехэтажные дома, построенные наполовину из камня и наполовину из дерева. Каждый похожий на миниатюрную крепость, они громоздились друг на друга, чем-то напоминая поселения индейцев пуэбло или, быть может, первые кондоминиумы. Однако общее впечатление было совершенно другим, ибо здесь не было пространства для света – камень и дерево полностью заслоняли солнце, оставляя лишь широкие полосы тени.

– По крайней мере, здесь чуть более уютно, хотя от манеры езды нашего водителя меня жуть берет, – заметила Монтроз, прижимаясь к плечу Прайса. – Странная какая-то машина, ты не находишь?

– Да, странная, – согласился Камерон, оглядываясь вокруг. – Такое ощущение, будто изнутри она полностью не соответствует тому, что видно снаружи.

Замечание Прайса как нельзя лучше описывало этот большой лимузин. Снаружи он выглядел старым, безликим, помятым и поцарапанным от бампера до багажника. Случайный наблюдатель принял бы его за замшелую реликвию, которую нещадно потрепала жизнь; это мнение сохранилось бы у него до тех пор, пока он не сел бы внутрь. Здесь, однако, все было другим: удобные сиденья, обтянутые мягчайшей дорогой кожей цвета бордо, а перед ними небольшой бар из красного дерева, содержимое которого могло удовлетворить самый изысканный вкус. Сбоку был установлен телефон, панель которого также была отделана красным деревом. Если добавить к этому тонированные стекла, становилось очевидно, что владелец лимузина постарался обеспечить машину всем необходимым, при этом позаботившись о том, чтобы внешне она не привлекала внимания.

Машина стремительно пронеслась по поднимающейся вверх улице и выскочила из некоего подобия тоннеля на яркий солнечный свет. С одной стороны вдоль дороги тянулись пастбища со стадами коров и овец, с другой – были разбросаны редкие дома и сараи. Свернув вправо, лимузин помчался по дороге, идущей вдоль бескрайнего озера Комо, и открывшийся вид вызвал у Лесли соответствующее замечание.

122